То гибель необратимая тому причинится, на кого секачь кинется. Иже то сила неодолимая.
Тако мной слыхано, иже в старь то немощи и денег немая, то в лес ход творили, да секли тамо древа, да топорами свистывали, да окидывали на земь старины, да опосля то баринам и избы ладить и мерь твердить.
Да тако средь секачей то по земле нашенской да по краям, то Макарий Острый знаем был. Стар, да сединой окидан, да глаза волчарой аки прищуром, тако то аки льдинами смотрелись, хоть черны глазины. Тако целить сила была, тако со зверем якшался лесным, да трав ведать силу мерен был. Да тако сына баба народившая ему была. Да тако сына семи лет отроду конь барский с повозиной на зимняке то в смерть пустил. Аки то барин, да тако то секачь лесной. Иже тягаться по мирски не дано, ведь тамо знаемость, да величавых мужей удружь, да злата звон.
Тако то отрадясь повелось, аки конями чернецов людинок топчут, тако люд блажится, аж крестами себя осенить норовит, то барину поклоном, то попу придолом. Аки то сила правная по барину, да сила незримая то по Макарию. Тако ведь при людях Макарий то язык разул, да пошел сказ гулять, опосля трех лун смерть прийдет, да яко топором срубит барина.
То сказал Макарий, да тако следом ухитрился, да ведать его никто не ведал, аки то трех лун ход, да смертен был барин. То перекошен, да ногами вял, аки то сечен топором, аки древом падший.
Тако Макарий напустил погибель. Яко то сотворил ныне мне ведаемо, яко то узнал, то сказать не сотворюсь, аки камнем обещано.
Иже пусть ведает всяк кто невинное терпит, аки ведает всяк кто тяжбу с миряками знатными выйграть не может, аки пусть ведает слезах тонущий, да возмездия вопиющий. То задел Макария, то порча смертная, то Секачь.
Надобно в среду в лес под вечер пойти, тако тамо из еловых дров первяк сложить, пускай полыхаить. Опосля на те угли семь поленьев осиновых кладут, коль огнем обнимутся, то вопиить на сей огонь сии слова:

Ярись огневица, окоянной силой изведись, тако семь дровин кидано, то на каждый день погибель *имя* подкидана. Аминь.

Коль тоже углиной поярится, тако надобно четыре топора на угли положить, тако древками в огневицу, а железом наружину, тако пусть крестом свидается. Коль то творено, то говор чинить сей семь раз:

Не людовым путем, а волчим ходоком,
То не благостник идет, то сам бес пойдет,
Тако семь верст одолит, да дубовое дупло задолит.
Да тамо ключину повидает, да сей ключиной,
Да пойдет за железной гориной,
Да за железной гориной,
Тамо кресты косые придолиной,
Да средь тех крестов четыре гроба киданы,
Да в тех гробах четыре мужа смирены,
Тако замком медным заключены,
Твердыми словами заточены,
Да ныне бесом они говорены,
Да бесом в житие пущены.
Да бесом замки ихние отворены, ключины ключены,
Да ныне сии мужи в мир схожены,
Да бесом дорожины указаны.
Да бесом топоры ярые вказаны,
Да ныне секачами они пусть сотворятся,
Да ныне к *имя* пусть они пристроятся,
То замахом окинутся, да рубить его ствердятся,
То первым кость посечится,
То вторым кровь изсечится,
Третим бело тело засечится,
Да четвертым душа из тела высечится,
То *имя* муками изстрадается.
То кровиной черной изрыгается,
То устоять не устоится, то секачем задолится,
Да словами сими *имя* поганится,
Да в гроб вгоняется,
Да ликом вниз схоронится.
Да не попом оговорится,
А черным вороном закрикнется,
Да в пекло *имя* угодится,
Тамо душа останется,
Да тело в гробу перекосится,
Тако топориной смерть ныне на *имя* просится, творится,
Да секачем твердится.
Аминем зааминеваю,
Да беса стражем сим словам делаю.
Азь.

То надобно обождать, да малость углей прибрать с середка, угли те на перекресток дорожин выкинуть надобно, да сказать:

Пойди, прихватись, да к *имя* ты секачь притвердись. Аминь.

Таков задел. Опосля трех лун в гроб грянет, иже тверда сия смертная послань.